А где-то лондонский дождь…
Работа Жака Деррида «Политики дружбы» ( Politiques de l'amitié) считается центральной политической работой Деррида, продолжающей серию, начинающуюся с «Призраков Маркса». Одна из глав «Политик» – «Возвращение призрака друга». Поэтому стоит ожидать, что отечественное издательство Логос-альтера, выпустившее не так давно « Призраков », просто обязано в более или менее далеком будущем представить не менее отечественному читателю и «Политики дружбы». Без ссылок на эти «политики» не обходятся ни «Хулиганы», ни другие более поздние тексты и просто высказывания Деррида и высказывания о нем (см. Боррадори).
Тексты позднего Деррида (и «Политики дружбы» не исключение) демонстрируют эффект «целого» или «единого» за счет массы необеспеченных переходов от одной тематизации к другой. Речь о дружбе, предваряемая заявлением «Друзья, нет друзей», изображает собой предисловие, но если ранее предисловие у Деррида выступало в качестве матрицы письма, то теперь, похоже, предисловие служит алиби произведения.
Все начинается более-менее удачно. С Аристотеля. А именно с олигархий и с понятия дружбы. Друзья – всегда олигархи, в том смысле, что не бывает много друзей, поскольку на каждого друга нужно много времени. Дружба – вопрос экономии. И этот олигархический заход для России всегда актуален. К сожалению, Деррида не развивает тему Аристотеля, а переходит к другим – как ему кажется, не менее интересным.
К тексту можно поставить несколько вопросов. Обращение к концептам «события» и « partage » выводит Деррида из его классического горизонта борьбы с метафизикой и сближает с такими авторами, как Хайдеггер и Нанси. Но, вводя тему партажа и смеха, Деррида меньше всего нацелен на то, чтобы отдать должное Нанси. Его интересует как можно более сложный способ объяснения мыслей последнего – а именно не за счет даже Хайдеггера, а за счет Ницше. Причем не любого Ницше, а Ницше-поэта. Деррида открывает новый момент деконструкции – у каждого прозаика нужно найти стихи, и через них-то и выйти к мысли этого прозаика и тех, кто им пользуется. Однако в таком использовании стихов сумасшедшего Ницше завязывается интрига дружбы как таковой – можно ли «дружить» с больным и что означает такая дружба?
Стихи Ницше – скорее симптом. Но Деррида берет их как произведение искусства. Он вежлив по отношению к сумасшедшему. Тем самым он поддерживает давний жанр экспозиции произведений душевнобольных – он хочет не лечить их, а «дружить» с ними. Симптом как произведение искусства одновременно оказывается единственным способом оставить больного в его мире, то есть не лечить его, а эксплуатировать, ведь сумасшедшим все равно. В конце концов, с Ницше взятки тоже гладки. Сумасшедшие эксплуатируются современной философией, и Деррида тут не исключение, так же, как таджики-гастарбайтеры на московских стройках. Биоэтическая проблема состоит как раз в том, что представление симптома в качестве произведения подводит душевнобольного к краю болезни, к моменту, когда он не сумеет уже вернуться к состоянию до нее. Однако такие терапевтические и этические проблемы совершенно не волнуют Деррида – в конце концов, и это чистая правда, клятвы Гиппократа он не давал. Лучше загнать больного в его болезнь, поддакивая ему. Ведь иногда больному нравится болеть.
Собственно, Ницше в тексте Деррида выступает в качестве способа «не цитировать» Нанси – на материале которого дотошные исследователи давно выяснили связь смеха и сообщества. Чистое сообщество обнаруживает себя в смехе, однако этот смех концептуально почему-то должен быть импортируем у душевнобольных, создавая особый онтологический эффект. Такое впечатление, что Деррида отказывается от того, что он делал в «Когито и истории безумия», и предпочитает теперь романтического Фуко своему собственному рационалистическому периоду.
Переход от одной темы к другой у Деррида в этом тексте особенно тяжеловесен – к тому же периодически появляются спинозистские методологические нотки (вроде «см. лемму 148, где было доказано многообразие атрибутов»). Главное – концептуальные результаты выглядят поразительно бедно на фоне освоенных текстуальных ресурсов. Так, теория события, апеллирующая скорее уж к жижековско-лакановскому «примордиальному», вполне могла бы уместиться на четырех страницах без каких бы то ни было намеков на Аристотеля или Ницше. Таким образом, иногда у Деррида проявляется вменяемость, но на фоне Ницше-поэта она выглядит особенно циничной. Говорят, что иначе Деррида, дескать, «не может». Но если и так, не представляют ли подобные тексты практику элиминации читателя, которому предлагается читать современный текст примерно так же, как читают древнеегипетские письмена – для каждого слова подбирается набор возможных переводов, а потом путем их комбинирования пытаются решить ребус, надеясь, что каждое значение встанет на нужно место. Кстати, теоретически решить такую задачу вообще нереально, потому что круг ребусов с самого начала не ограничен. Деррида создает такие ребусы только потому, что они дают эффект «единого текста», некогда отмененный им самим.
Тема «дружбы», как известно, была продолжена у Деррида в работе «О гостеприимстве» (De l'hospitalité). И здесь, что замечательно, «госпитальность» он мыслит в связи с друзьями и гостями, но не в связи с «госпиталем». Не является ли поздний Деррида эдаким госпитальером, который решил извлекать выгоду из своего положения, а не помогать больным (как это было бы записано в его уставе)?
Использование текстов аналогичных «Политикам дружбы» представляет собой довольно занятный процесс. Понятно, что использовать их теоретически или практически не представляется возможным. Это не тексты-инструменты. Поэтому-то презентация такого текста возможна только в режиме школьного изложения. Максимально близко к тексту. В конечном счете текст начинает работать как школьный топик «про Лондон». Из «Политик» Вы узнаете про философию столько же, сколько из текста за 5-й класс – про «город туманов». Причем сам текст, конечно написан по-английски, однако в итоге Вы и английского не выучите, и в Лондоне заблудитесь. А «лондонский дождь» Вам может свалиться на голову где угодно, далеко не только в самом Лондоне. Это, конечно, не отменяет того, что исходный топик мог быть написан англичанином.
Дата публикации: 05.07.06
Проект: Планка
© Ушаков А. 2006