Сон – промежуток между одним днём и другим, между старым и новым. Ничейная территория. Когда спишь, то не принадлежишь себе. Человеческое «Я» теряется во сне, как изюм в манной каше. Всё время сна тратится на поиски потерянного.
Когда я сплю, то хочу вы-спаться. То есть – выйти, выбраться из сна.
Очень редко бывает безмятежный сон. Я даже думаю, что никогда не бывает. Ведь утомительно вылавливать изюм в каше. Для этого кашу нужно съесть. Сон – это труд. То есть без сна не найдешь себя. Только тот имеет самосознание, кто имеет возможность спать. Кто не спит (мучается бессонницей, например), тот имеет мысли, но себя не имеет.
Что происходит во сне с самосознанием? Самосознание получает во сне опыт границы.
Например, я вижу страшный сон и – не просыпаясь – говорю себе: «эй, ведь это только сон, ничего страшного!». То есть я учусь разделять моё и не-моё, происходящее со мной и происходящее без меня. Сон – это безопасная бритва Оккама. Я тренируюсь проводить различия, не умножая при этом сущности. Безопасность сна обеспечена возможностью выспаться (выйти из сна, проснуться).
Тот, кто не спит и тот, кто спит всегда – опасны. Они ничего не различают/ всё различают.
Они ничего не знают/всё знают. Человек не хочет иметь рядом такое. Всё, что окружает человека должно спать. Природа «спит» зимой. Компьютер имеет «спящий» режим. Почему возможность спать так важна? Потому что всё должно быть уязвимо. Сон – это там, где можно напасть и уйти от угрозы без видимых последствий. Сон даёт возможность быть собой без себя. Потерять себя, так сказать, в (совершенно) частном порядке. Спать вместе можно, но вряд ли можно видеть в точности один и тот же сон. Мой сон – именно мой, хотя всё, что в нем происходит, происходит не совсем со мной: ведь я же могу проснуться, не так ли?
Я просыпаюсь и дальше уже живу вместе с другими. То есть сон отделяет меня от других. Хотя другие в нем безусловно присутствуют. Начиная с меня самого. Я спящий – это я сам как другой. Я другой – это я как во сне. Есть ли здесь тождество? Я бодрствующий равен ли самому себе спящему? Думаю, нет. (Впрочем, точно здесь утверждать ничего нельзя.) Сон – единственное место, где я могу посмотреть на всё, включая самого себя, с точки зрения мира. Смотреть на мир его глазами.
Вне сна мир смотрит на меня. Я хочу знать, что он видит. Могу об этом догадываться. Но все же никогда не обладаю «знанием». Во сне же я со-знаю мир. Моё сознание как бы сопрягается с всем миром, но себя я при этом не теряю. Сон даёт миру простор, замыкая его в себе. Освобождение соединяется с (не)действительным воплощением. Свободно то, что (при)снится. А мало ли что может присниться. Мало ли что может прийти/вступить из мира в сон. Свобода сна - основа свободы индивида по отношению к миру. Свободен тот, кто имеет возможность свободно спать.
Мой мир учрежден моим сном. Границы моего мира являются и границами моих снов. Не нужно даже понимать мир, необходимо только обустроить в нём возможность сна. Спящему надо всего лишь как-то приспособить мир под эту маленькую задачу, но совершенно необходимую задачу. Ведь с миром как с целым, вообще говоря, трудно обойтись. Мир как целое просто так не опишешь. А для спящего не может быть ничего более легкого. Он обходится тем, что есть, у-сматривая то, чего нет. То есть сон реалистичен по своему происхождению, даже если фантастичен по результатам. Сон обозначает мир (в индивиде). Сон дает миру возможность проговориться во мне. Во сне мир ужасно разговорчив. А наяву молчалив.
Спать – значит дать миру раз-говориться, про-говориться, вы-говориться. Только потянешь мир за язык, и, глядь, уже спишь, развесив уши. Сон – это шепот мира в моих ушах. Мир нашептывается мне спящему, и так, что я рождаюсь вновь, когда просыпаюсь.
Взаимно отрицая друг друга, мир и сон сходятся вместе. Не потому ли так часто думают, что они суть одно? Вновь и вновь полет сна пытается непосредственно быть тем, чем он кажется, и постоянно оказывается всего лишь «параэмпирическим» приложением-развитием-продолжением мира. Раздраженный фантазматическим могуществом спящий разум пытается даже начисто забыть о мире. Но бесконечному богатству его созданий именно не-реальность придает всю чарующую прелесть. Тягостно возвращаться к самим вещам. Но спать всегда еще тягостнее. Тогда сон из благородного труда свободной личности превратился бы в жалкую работу раба. Так «вечно» спят в офисе или на лекции в университетской аудитории. Нам сейчас нужно подвергнуть великому восстановлению науку сна. Сна свободного, но не освобождающего. Человек спящий свободен быть миром, но он всё же не может быть вне мира. Сон предоставляет мне опыт мира, как если бы он был иначе. Во сне нет иного мира. Там есть мой мир, но – иначе. Именно поэтому сны так убедительны, так безусловно достоверны.
ягкие лапы мира обхватывают меня в колыбели сна.
Сплю и вижу.
Дата публикации: 03.11.09
Проект: Библиотека форм
© Сафронов П. 2009