Кралечкин Д., Ушаков А.

Восточная Европа: как дружить втроем?

Призрак демократии снова бродит по Европе.

Недавний политический кризис в Венгрии и Польше был связан с моментами, которые говорят о завершении эры «перехода к демократии», всего транзита 90-х, хотя конечный пункт оказался вовсе не таким, как предполагалось. Наиболее показательным является возвращение «языка демократии» – как некоего устойчивого симптома, с которым никто не знает, что делать. Евроинтеграция и императив прозрачности в Восточной Европе создают эффект двух зон прозрачности, которые конфликтуют друг с другом. С одной стороны, «прозрачность» включена в список критериев, которым должен удовлетворять любой претендент на членство в Евросоюзе, причем этот критерий оценивается только в контексте других, не менее значимых политических и экономических критериев. Само включение в орбиту Евросоюза стало единственным механизмом осуществления демократии. Но, с другой стороны, тот же критерий «прозрачности» работает в качестве ведущего элемента внутриполитической риторики, позволяющей провоцировать конфликты, ставящие под вопрос процесс евроинтеграции. Внутренняя прозрачность выполняется в виде информационного или медийного разоблачения (разоблачения нечестной и коррумпированной власти), которое ничего не меняет, приводя лишь к пустому возвращению языка демократии. Последний казался «уже выполненным» за счет институционального движения внутри Евросоюза. Так, «кредитная история» Венгрии сама является материализацией императива прозрачности, тогда как выполнение этого же императива во внутренней политике представляется неким избытком, пустым ходом все той же машины демократии.

Такое положение дел (данное на поверхности политического процесса) открывает более глобальную проблему Восточной Европу – проблему внутренней структуры Европы как таковой. Восточная Европа, наиболее заинтересованная на предыдущих этапах в евроинтеграции – заинтересованная как экономическими посулами, так и идеологическими перспективами, – в настоящее время вступила в эру «отрезвления». Выяснилось, что экономические выгоды Евросоюза для «восточных окраин» достаточно проблематичны, тогда как «транзитные издержки» не только дали о себе знать в полной мере, но и стали единственной реальностью перманентного «включения» в Евросоюз. Иными словами, в процессе этого демократического транзита (вернее, его последнего этапа) наблюдается расщепление языка перехода и самого перехода. В зазор между евроинтеграцией и дискурсом большой «социальной» Европы попадает множество политических сил. Никто из них не может, однако, ответить на радикальный вопрос – как именно должны дружить Европа и Восточная Европа? Как им остаться друзьями, не ставя каждый раз под вопрос евроинтеграцию в зависимости от тех или иных экономических и политических калькуляций? Демонстрации в Венгрии показали, что никакого идеологического ответа на эти вопросы нет – все ответы лишь мерещатся в призраке демократического дискурса, все больше возвращающегося к незабвенным 50-м. Иначе говоря, конфликт реального процесса предлагается либо «заговорить демократией», либо отказаться от него (и отказаться от евроинтеграции), что вряд ли возможно.

Единственный выход из этой ситуации можно обнаружить только в примерах активного включения Восточной Европы в глобальные инициативы, проводимые Западной Европой как частью НАТО. Дружба «внутри» Европы возможна только потому, что есть третий элемент, то есть США и НАТО как структура этой «дружбы на троих». Дело вовсе не в том, что США требуется «поддержка» Восточной Европы, используемой как механизм давления во внутриевропейских делах. Напротив, расширение НАТО позволяет решить европейские проблемы, наделив всех агентов функциями, которых они достойны. Военные инициативы в Ираке показали неготовность западноевропейских партнеров США активно вкладываться в подобные «мероприятия», жертвовать ресурсами и, прежде всего, людьми. Западная Европа и ее социальный проект неизбежно ведут к распределению позиций: уже в силу своего привилегированного статуса Западная Европа не может участвовать на равных с Восточной Европой в программах США и НАТО. Да это и не нужно. Рекрутирование живой силы из Восточной Европы создает матрицу ее включения в глобальные процессы. Это стратегическое решение – использовать Восточную Европу в качестве ресурса, «мобильного десанта» Европы-НАТО – удовлетворяет всех участников политического процесса и имеет все шансы на создание как нельзя более устойчивого политического консенсуса. Американцы получают физическую поддержку своим инициативам и одновременно укрепляют структуру НАТО как организации, которая теперь служит не для противостояния с советским блоком, а для установления центра глобального консенсуса. Западная Европа подтверждает свой привилегированный статус – гегемона в Европе и главного стратегического партнера США по НАТО, одновременно отказываясь от непопулярных издержек (рекрутирование живой силы, идеологическая промывка мозгов и т.п.). Восточная Европа получает реальный канал взаимодействия с Западной Европой, то есть реальную матрицу евроинтеграции, найдя наконец свое функциональное место, и одновременно приобретает символический вес в собственных глазах – поскольку теперь она уже не является «бедным родственником» Западной Европы, а становится «более Европой», чем Европа – ведь именно она может выполнить то, что погруженные в свои собственные проблемы и кризисы западные европейцы сделать уже не в состоянии.

Кризис в Венгрии и Польше может либо стать предлогом для окончательного перехода к этому всех устраивающему консенсусу, либо застопорить движение в его направлении, если участие НАТО в европейских вопросах будет подвешено. Все, однако, указывает на то, что в сложившихся условиях подобный консенсус имеет все шансы на окончательную реализацию. Поэтому следует обратить внимание на действия России, которая пытается до сих пор мыслить взаимодействие с НАТО в терминах противостояния и сдерживания. Не отменяя императива сдерживания, необходимо понять, что вмешательство в устанавливающуюся «дружбу на троих» (Западная Европа – Восточная Европа – США/НАТО) со стороны России, как правило, напоминает поведение слона в посудной лавке – именно в силу исходно неверной оценки ситуации. Вместо безуспешных попыток разрушить дружбу таких неравных, но довольных друг другом, друзей, России следовало бы оценить возможности работать внутри и за счет этого консенсуса, поскольку такие возможности значительно более перспективны, нежели попытки его подрыва.

Дата публикации: 11.10.06
Проект: Процесс

© Кралечкин Д., Ушаков А. 2006 

Сайт |©2004-2007 Censura