Есть темы поистине роковые для русской культуры. Одна из них - место и роль интеллигенции в русском духовном мире. Как бы хотелось раз и навсегда поставить в этом рассуждении точку! Как бы хотелось перестать резать по живому единую нацию и больше не иметь дела с мировоззренчески чуждыми друг другу группами… Но нет! Пуще прежнего лютуют бесы в России, совращая души и раскалывая остатки нашего национального миросозерцания на множество частей. Как никогда российская интеллигенция выглядит растерянной и раздробленной на бесконечные кружки и группки. Но, при этом она, как всегда, увлёкшись бесконечными неплодотворными спорами, далека от ответственности за судьбу своей Родины.
Я бы хотел сказать именно о роли интеллигенции в России. Во-первых, поскольку со знанием дела я могу говорить только о своей стране, во-вторых, поскольку на Западе интеллигенция фактически нашла своё место в обществе и не испытывает таких коллизий, как её российская коллега. Конечно, случаются споры и там, но никто уже в Европе не подвергает сомнению её роль быть образованным слоем, призванным поддерживать интеллектуальную культуру общества на определённом высоком уровне. Но отечественная интеллигенция никак не может найти своего места. Она не может определиться даже в таких, казалось бы, очевидных вещах: является ли она созидателем культурных устоев, или разрушителем, находится ли она в оппозиции к власти, или прислуживает ей, способствует ли она просвещению, либо, наоборот, противится ему. Последняя альтернатива может вызвать недоумение, но разве мы не слышим голоса, принадлежащие, кстати, достаточно известным людям, что образование в России надо значительно урезать, а кое-кому оно вообще не нужно. Хватит, мол, физкультуры и английского языка – с таким «багажом знаний» люди будут вполне конкурентными на рынке труда единой Европы.
Пять лет назад пришлось писать мне статью, приуроченную к 90-летию «Вех». И тогда я склонялся к печальному выводу: самое плохое из того, что создала русская культура за свою более чем тысячелетнюю историю – это отечественная интеллигенция, понятая именно так, как представляли её авторы «Вех». К сожалению, минувшие годы лишь укрепили меня в этом мнении. Я осознаю, что в нашей стране интеллигенция не составляет единой группы, её мировоззренческие установки совершенно разные. Применительно к сложившейся ситуации можно с полным правом говорить, по крайней мере, о трёх крупных ветвях интеллигенции. Первая – это либерально-западническая, мировоззрение которой блестяще и раскрыли «Вехи». Вторая - скептически-сомневающаяся, чувствующая неправду происходящего, но не способная принять какие либо творческие, продуктивные идеи. Её всегда гложет дух сомнения, недоверия, подозрительности ко всему, что не вписывается в её привычный, нигилистический кругозор. Наконец, третья - национально-почвенная, сегодня самая зажимаемая и бесправная. Но в отношении неё справедливо будет заметить, что самыми высокими образцами русской культуры, которыми восхищается весь мир, мы обязаны именно ей. Хотя, кстати, сама она бы так не сказала, ибо понимает, что главную роль в создании выдающихся произведений русской литературы, государственного строя, живописи, музыки – сыграл именно народ, а она просто творчески развила его идеи. Самая многочисленная интеллигентская группа – несомненно, вторая. Почему-то её образования хватает только на то, чтобы сомневаться и критиковать. Это полезно для развития науки, но губительно для подлинной жизни общества. Наша интеллигенция размышляет, но не живёт, и народу жить не даёт. Третья группа – значительно меньшая. И в этом состоит подлинная трагедия нашей страны: её мыслящий слой не желает обращаться к собственному тысячелетнему культурному богатству. Такое обращение дало бы не только силу для мысли, но, главное, дало бы силу жить, а не медленно умирать. Но самая маленькая по численности группа – это первая, западническая. Её численность значительно поубавилась, что не удивительно для страны, пережившей ужасы либеральных экономических реформ. Однако до сих пор она остаётся самой крикливой и, к сожалению, определяющей ценностный горизонт общества благодаря монополии на СМИ. Из-за этой монополии в обыденном сознании интеллигенция часто ассоциируется с либеральным движением. Да и сама прозападнически настроенная клика всегда желала считать себя единственной интеллигенцией, которую заслуживает наша страна.
Однако самое парадоксальное в разговоре об интеллигенции заключается в том, что мы точно не знаем её сущности. Все дискуссии основываются на каком-то интуитивном понимании интеллигенции, выделяющем её особый статус среди всего населения страны. На Западе бытует вполне рациональное понятие – «интеллектуалы», т.е. образованные люди, играющие видную роль в развитии науки, культуры и идеологии; умственная элита. Но такое определение ничего общего не имеет с российской действительностью. Духовный облик интеллигента в России с большим трудом соотносится с имиджем образованного человека. Как правило, у нас – это полуучёный, нахватавшийся обрывков западных идей. Другое дело, его самомнение: якобы только он самый образованный и самый знающий, но мы ведём речь не о его мнении, а об истине. А истина заключается в том, что за редким исключением в той теме, которая всегда составляла поле идейного поиска интеллигента – судьба России – он демонстрирует вопиющую безграмотность. Особенно в вопросах, касающихся русской истории и культуры. К тому же признание отличительной чертой интеллигенции образованности подспудно означает отсутствие таковой у основной массы народа. Но это неправда: среди простых людей встречаются поразительно одаренные и образованные личности. Я бы даже сказал, что встречаются они чаще, чем в интеллигентской среде. А великий знаток человеческих душ Н.В. Гоголь вообще считал: самый образованный слой на Руси – крестьянство. «Образованные» не в смысле наличия теоретических знаний, а в смысле понимания сути нравственной жизни человека. Тем более никак к отечественной интеллигенции не подходит понятие «элита». Она любит себя называть идейной элитой, но кроме неё никто так не считает. Ни народ, ни власть. Элита по своему определению должна создавать нечто выдающееся, но в последнее время интеллигенция ничем таким нас не радовала. Помимо всего прочего, быть элитой означает быть лучшими людьми страны. Но в эту характеристику наша интеллигенция, нередко признававшаяся в ненависти к своей стране, никак не укладывается.
В советское время было популярным определять интеллигенцию, отталкиваясь от рода её деятельности. Она занимается духовным производством, умственным трудом, в то время как народ – материальным. Но в нынешней России это деление выглядит совершенно неадекватным. Единственное правдоподобие – тот факт, что интеллигенция освобождена от тяжелого физического труда и что сфера её применения – работа в мире идей. Но при этом инертную массу чиновничества, занятого умственной работой трудно назвать интеллигентами. Как, впрочем, и предпринимательскую братию. И напротив, есть столько замечательных людей, занятых физическим трудом, но, тем не менее, принимающих участие в идейных дискуссиях. Иногда пытались уточнить определение и называли интеллигентами не просто людей умственного труда, а именно творческого труда: учёных, артистов, писателей, педагогов. Но с таким определением не согласится большая часть самой интеллигенции, поскольку лишь маленькая её часть способна к творческому созиданию. Абсолютное большинство занято идейно-политической борьбой и писанием в лучшем случае памфлетов на злобу дня. Это никак нельзя назвать в полном смысле «творчеством», это и в самом деле идейное производство. И, с другой стороны, таких прекрасных русских писателей как Солженицын, Астафьев, Распутин, Личутин, Солоухин никак язык не поворачивается назвать «интеллигентами», поскольку они выразили глубину и красоту именно народного мироощущения. Получается, что любое рациональное определение интеллигенции оказывается явно поверхностным.
На мой взгляд, ничего лучше предложения понимать интеллигенцию через её самоидентификацию - не придумано. Интеллигент – это тот, кто чётко отделяет себя от основной массы народа, приписывая тем самым себе особое значение. Данный критерий, конечно субъективен, но он оказывает объективное влияние на поведение самого интеллигента. Для него мир достаточно чётко делится на «мы», т.е. себя и идейных сторонников, и «они», т.е. инертную народную массу и идейных противников, ничем от этой массы не отличающихся. К сожалению, до сих пор в России интеллигенция обретает свой духовный облик только в противопоставлении с народом. Именно на этой оппозиции настраиваются те основные качества, которые ей были присущи на протяжении всего исторического пути. Высокомерие по отношению к народу, вера в то, что она может его облагодетельствовать, уверенность в собственной незаменимости, образованности, силе мысли. И, конечно, вечный скепсис в отношении исторической судьбы России. «Почему же, - с удивлением вопрошал Ф.М.Достоевский, - наш либерал так не любит наш народ»? И сейчас этот вопрос звучит не менее печально, поскольку указывает на неблагодарность интеллигенции в отношении своей страны. Но интеллигенция не любит не только свой народ, она вообще никого не любит, кроме себя. Своей духовной родиной она считает Запад, однако, оказавшись на Западе, наши интеллигенты нередко жестко критиковали и его, ибо не могли вписаться в его устоявшийся уклад жизни. Современное интеллигентское сознание, как правило, всё же хочет жить в России (ибо какая ещё страна потерпит от неё столько враждебных выходок), но преобразованной по их интеллигентскому западническому мерилу. И не по каким-то определённым идеям, которые могут быть даже вполне прогрессивными, но обязательно понятым только так, как это удобно интеллигенту. Получается, что интеллигенция – не социальная, а чисто идеологическая группа. Причем своей идеологии она склонна приписывать абсолютистский характер. Если это скептицизм и атеизм – то воинствующий, если космополитизм – то безнациональный, если либерализм, то радикальный, а если консерватизм – то почти тоталитарный.
Из этих экстремистских черт вытекают все беды отечественной интеллигенции и, главное, многие беды нашей страны. Самая большая её беда - колоссальные по размаху проекты, наполеоновские желания и полное бессилие что-либо изменить. Но иначе и быть не может, ибо интеллигенция оторвана от народа, относится к нему с пренебрежением, а значит и для него она в лучшем случае смешна, а в худшем – омерзительна. Её идеи для народа – дики, непонятны и совершенно неприемлемы, как в социальном, так и в нравственном плане. Тем не менее, она всегда демонстрировала кипучую деятельность в виде бесчисленных конференций, круглых столов, симпозиумов и т.д. При этом у многих совершенно искреннее создавалось впечатление, что в результате подобных диалогов в стране что-то меняется. И такая иллюзия сыграла поистине трагическую роль в последних коллизиях, случившихся с Россией.
У отечественной интеллигенции был исторический шанс после распада Советского Союза искупить свои грехи за революцию 17-го года. Но в решающий момент остро проявились её извечные исторические болезни. Во-первых, она согласилась с тем, что правящими кланами был взят на вооружение идейный потенциал ультро-либеральной прозападнической интеллигенции, т.е. идеи воинствующего плюрализма, исторического банкротства России, столбовой дороги европейско-американской цивилизации. Во-вторых, она возомнила, что именно ей суждено стать главной преобразующей силой общества путём своего влияния на власть. Наша интеллигенция казалась всегда идеалистичной, витающей в облаках, но, тем не менее, она всегда знала свой интерес. А интерес у неё – быть духовным монополистом и получать с этого доход, достаточный для безбедного существования. Однако прекрасное знание собственного интереса сочетается у неё с поразительной духовной слепотой. Она всерьёз восприняла обещания новых правителей устроить в России демократическое общество, соблюдающее права человека. Но после того, как иллюзии рассеялись, и как под оглушительный треск о свободе слова и демократии новые правители разграбили Россию, интеллигенция их стала интересовать не как источник идей, а только в единственном качестве - оправдания их действий. Случилось всё как всегда – использовали и выбросили. В этом смысле Ленин очень точно охарактеризовал интеллигенцию как «попутчицу». Она не может ничего создать сама, она может только обслуживать чьи-то интересы, хотя ей кажется, что именно она является двигателем коренных изменений в обществе. После победы «реформ» ей очень жёстко указали место – или она оправдывает губительные для страны действия власти и получает за это гранты, премии, информационное поле и целые институты в управление, либо она остаётся в оппозиции и тогда обречена на нищенское существование и информационный вакуум. Эта ситуация, оформившаяся перед президентскими выборами 1996 года, стала критической точкой для российской интеллигенции. Но даже в том случае у неё был шанс сохранить своё лицо и, более того, изменить ситуацию. Если бы она тогда объявила бойкот власти, отказалась бы с ней сотрудничать, благословлять воров и государственных преступников и подняла голос в защиту обездоленного народа, то власть бы не смогла больше втихаря вершить свои тёмные дела. Однако продажность – всегда была самой отвратительной чертой интеллигенции. Она предпочла подачки мужественной гражданской позиции, благодаря чему окончательно потеряла доверие в глазах народа. Находились, конечно, и неподкупные, те, кто ещё в советское время страдал за свои национально-патриотические взгляды. Но продажная позиция либеральной интеллигенции, объявившей всему национальному и государственному информационную войну, подорвала народное доверие ко всему идейному слою российского общества. Те же, кто отказались в этом участвовать, были вынуждены с трудом сводить концы с концами и подвергаться бесчисленным унижениям. И в этом плане большая часть интеллигенции, возможно, впервые в своей истории, практически полностью соединилась с народом.
А что же сейчас? Можно ли ещё всерьёз рассматривать интеллигенцию как реальную социально-политическую силу? Разумеется, нет, поскольку будущее страны находится в руках «экономического блока правительства». Но, несмотря на это, несмотря на униженное положение, у российской интеллигенции есть своя историческая роль, призвание и, если хотите, обязанность. Да, интеллигенция много раз дискредитировала себя, да, о её грехи и пороки много раз обличали великие русские пророки А.С.Пушкин, Ф.М.Достоевский, Н.Я.Данилевский, К.Н.Леонтьев, Н.Ф.Фёдоров, Н.А.Бердяев. Но при этом все они говорили, что интеллигенция нужна, и достаточно чётко сформулировали, в чём состоит её назначение. Это – путём подвижнического труда развивать духовный потенциал своего народа, служить охранительной силой святынь собственной национальной культуры. Мы понимаем, что сегодня интеллигенция как никогда далека от этого идеала. Но, с другой стороны, понимаем, что последний оставшийся шанс России на спасение, её последнее богатство – мыслящие люди, не желающие видеть гибель своей Родины. Сегодня нашей интеллигенции необходимо осознать одну важную вещь. С каким бы подозрением она не относилась к российской цивилизации, какие бы претензии она совершенно не заслуженно не предъявляла народу, она все же является «российской» интеллигенцией, а значит, не может существовать без России. Развал страны наиболее губительным окажется именно для интеллигенции, поскольку её труд на идейной почве не потребуется новым хозяевам. Они придут со своим идейным набором, со своим мировоззрением и не позволят его разрушать былым российским властителям дум. Здесь интеллигенцию может ждать частичное физическое уничтожение, частично идейная ассимиляция. Поэтому сегодня её задача – перестать быть безучастной к судьбе Родины, перестать думать о собственной исключительности и даже прекратить считать себя «интеллигенцией» в смысле особого, самого ценного слоя общества. Ибо нет у интеллигенции никакого своего, отдельного пути, её судьба неразрывна с судьбой народа. Эта простая истина, на мой взгляд, должна лежать в основе философии российской интеллигенции.
Дата публикации: 10.12.04
Проект: Философия интеллигенции
© Скворцов А. 2004