Нилогов А.

Сартр versus Сёрл: о природе Фона (по книге Д. Сёрла «Открывая сознание заново»)

Вадиму Валерьевичу Васильеву

В данной статье, которая вначале называлась «Джон Сёрл – ученик-двоечник учителя-двоечника Ноама Хомского: отдельные недостатки на фоне общих успехов», предпринята попытка подвести под сёрловское понятие Фона сартровскую терминологию по субстанциализация небытия как фона непрерывностей между интенциональными актами. Анонтологические (от анонтология – учение о небытии) открытия Сартра, сделанные им в книге «Бытие и Ничто» (1943), относятся к фундаментальным философским открытиям XX века. Правда, в последнее время – на волне жесточайшей критики экзистенциализма – они подвергаются забвению, увеличивая, по словам Хайдеггера, общий нигилистический настрой в философии. Одно следует оговорить предельно чётко – в задачу статьи не входило протягивать нить европейской философской традиции к американской аналитической философии, – что, несомненно, самому бы Сёрлу не помешало, как в своё время Хомскому не помешало познакомиться с картезианством.

Особое внимание в статье следовало бы обратить на возможный скандал в философии сознания, связанный с диссеминацией интенциональных ментальных состояний до Фона небытия, на фоне которого они и конституируются. Сёрл полагает Фон в качестве неинтенционального, не давая при этом никаких его нейрофизиологических обоснований (по крайней мере в книге «Открывая сознание заново», 1992). Кроме этого, Сёрл применяет опасную аналогию с Хомского – отождествляя лингвистические способности и речевые практики с Фоновыми способностями и практиками. На примере критики хомсковского понятия «лингвистической компетенции» – с помощью хомсковского же оправдания понятия о свободном языковом творчестве того или иного носителя естественного языка – нетрудно показать и последующую критику так называемой ментальной компетентности человека, которая может быть использована в дискриминационных целях (например, при разработке искусственного интеллекта, который будет обладать не только ментальностью наподобие человеческого сознания, но и подобием человеческой интуиции).

…Сама по себе аспектуальная форма внутреннего ментального состояния – сознательного или бессознательного – не является характерологической для ментальных состояний, поскольку даже аспектное восприятие вынуждено подчиняться принципу «изначального опоздания» (Деррида), – важен не просто аспект, а опаздывающий статус такого актуального опоздания (по презумпции перформативного парадокса), – важна процедура (техника) уточнения (детализации) «аспектуальной формы» до самых предельных (перцептабельных) аффицируемых отрезков изначального опоздания [1]. Настроение, по Сёрлу, как ментальное неинтенциональное состояние не опазды­вает к восприятию основного (генерального) интенционального потока, образуя тем самым парал­лельный поток, – параллельную структуру, – пространственную структуру (архитектуру) созна­ния [2]. Прослеживание протекания «изначального опоздания» (Деррида [3]) к ментальным состояниям (пример со светом давно погасших звёзд является нерепрезентативным, поскольку наше изначальное опережение к отсутствующему источнику, постулируемое зачастую гипотетически, всё равно опаздывает к нашему же ментальному состоянию на такую профилактическую гипотетичность, включая презумпцию по перформативному парадоксу, – на такое, по сути, холостое изначальное опоздание о той сущности, к которой бы следовало опоздать, – на изначальное опоздание на такое, по сути, холостое изначальное опоздание о той сущности, к которой бы следовало опоздать, и так далее до перформативно-парадоксальной бесконечности, – совершенно иное – боковое (посредническое) опережение изначального опоздания при восприятии света от давно погасшей звезды, не избегающее собственного изначального опоздания, но исключающее гипотетический балласт так называемого холостого изначального опоздания за отсутствием самого сущностного референта (а не референтативной природы течения звёздного света и остаточных явлений коллапса звезды); сюда же можно присовокупить и эффект Доплера, заключающийся в «изменении длины волны λ (или частоты), наблюдаемом при движении источника волн относительно их приёмника» [4]) может вызвать настоящий скандал в философии сознания – гипотезу о неинтенцио­нальном Фоне Сёрла как о Фоне непрерывности (непрерывностей) между интенцио­нальными актами [5], – как о Фоне небытия, на фоне которого возможна интенциональность ментальных состояний, – как об интенциональности ничто (неинтенциональности ничто к интенциональным ментальным состояниям), – гипотезу о неверифицируемом плюрализме нейрофизиологических процессов, интенциональных ментальных состояний и неинтенциональном Фоне непрерывности (Фоне небытия).

Фон отрицает «ничтожение» (Сартр), потому что полагается как неинтенциональные способности, предотвращающие интенциональную редукцию, – цепочку бесконечных уничтожений предшествующих интенций последующими. Если Фоновые способности различают в себе цепь ничтожащихся интенций, то как может обстоять дело с дискурсом о Фоне, который, представая в качестве автореферентного предмета, сам становится содержанием в цепи ничтожащихся интен­ций, тем самым привнося в собственный дискурс (и, по всей видимости, в собственную сущность) собственно интенциональную природу? (Фон обладает автореферентностью, поскольку позволяет вводить собственный дискурс за счёт себя же, но одновременно попадает впросак, причина которого – в выделении в Фоне интенцио­нальных свойств.) Подведение утверждения о Фоне под презумпцию перформативного парадокса вызывает к жизни перформативный парадокс о Фоне, пребывающий в нём в латентном состоянии; Сартр в таком случае оказывается более правоподобным, вводя в консциенциальный оборот механизм неантизации, дискурс о котором столь же автореферентен, сколько и презумпционно перформативно-парадоксален, – Сёрл вынужден постулировать Фон как неинтенциональность, снимая Сетевое свойство reductio ad absurdum, – пренебрегая неантизацией Сартра (по презумпции перформативного парадокса о синекдохе), – но требуя Фон второго плана (и даже третьего – по аналогии с «третьим человеком» у критиков Платона) для изложения сущности Фоновых способностей в аспектуальной форме дискурса о Фоновых способностях. «Мы думаем о памяти, как о хранилище пропозиций и образов, вроде большой библиотеки или хранилища представлений. Но нам следует рассматривать память, скорее, как механизм для производства действий в настоящем, включая сюда сознательные мысли и действия, основанные на прошлом опыте» [6]. Сле­довательно, Сартру необходима память как хранилище, а Сёрлу – память как Фоновые способно­сти (как механизм), после чего вполне логично предполо­жить, что в качестве памяти интенциональных содержаний может выступать само свойство интенциональности, а именно – объектная направленность (в виде архетипа априорных форм чувственности?), – объектная векторность сознания, придающая действительности (удостоверяющая в действительности) её объективный фактор обусловленности нашего восприятия, – объективный статус аспектуальной формы интенциональности. Понятие Фона в виде классического МЕТАФИЗИЧЕСКОГО объяснения потребности в трансцендентальном субъекте хочет сыграть в пустой чёрный ящик неавтореферентности, погребая вместе с собой и перформативную парадоксальность текущего момента («Короче говоря, Фон не угрожает нашей убеждённости в существовании внешней реальности, или корреспондентной концепции истины, или возможности прозрачной коммуникации, или возможности логики. Однако он позволяет иначе взглянуть на эти явления, потому что они не могут обеспечить трансцендентальные обоснования для наших рассуждений. Напротив, исходная предпосылка наших рассуждений состоит в том, что мы допускаем эти явления» [7]).

Несомненно одно: у Сёрла нет нейрофизиологического обоснования Фоновых способно­стей как неинтенциональных, хотя бы и спекулятивного (основан ли метод Сёрла на автореферентности ментального без его необходимых (ре)презентации, верификации и нередуцируемости?). Прочные химические связи (электрохимические реакции) образуют форпост памяти из глиальных следов. Причём же здесь тогда Фон? Фон – это, скорее всего, план актуализации (извлечения) необходимых технических условий выстраивания общей картины (содержания) интенционального акта, – внимание на худой конец, координация (А. А. Козлов – координационное бытие), контролирующие интенциональный поток хаотического восприятия, пускай и посредством аспектуальной формы. Мы ждём от Сёрла нейрофизиологических обоснований Фона, но он по-прежнему увиливает от ответственности: «1. В общем, нет действия без восприятия, нет восприятия без действия. 2. Интенциональность обнаруживается в согласованном потоке действия и восприятия, а Фон есть условие возможности форм, которые принимает поток. <...> 3. Интенциональность имеет тенденцию вырастать до уровня Фоновой способности. <...> 4. Хотя интенциональность поднимается до уровня Фоновой способности, она охватывает все аспекты вплоть до оснований способности. <...> 5. Фон проявляется только тогда, когда есть интенциональное содержание. <...>» [8].

Теория возможных Фоновых способностей относительно одного и того же типа интенционального содержания и теория возможных условий достоверности (истинности) относительно одного и того же типа Фоновой способности, – а также: reductio ad absurdum подобных теорий. Перед нами – клинический случай хомскианской «революции» как в лингвистике, так и в философии, но только – не в философии языка! Домашнее задание уроков Хомского выполнено Сёрлом на двойку. Фоновая компетентность в характеристике природы сознания списана Сёрлом с лингвистической компетентности Хомского о лингвистической компетентности как таковой, так и о лингвистической компетентности самого Хомского: «5. Одно и то же интенциональное содержание может определять различные условия выполнимости (вроде условий истинности) относительно различных Фонов, но относительно некоторых Фонов оно этого не делает вовсе. <...> Пункт номер 5 вводит нас в суть аргументации: одно и то же буквальное значение будет определять различные условия выполнимости, например, различные условия истинности, относительно различных фоновых предпосылок, но некоторые буквальные значения не бу­дут определять никаких условий истинности из-за отсутствия соответствующих фоновых предпо­сылок» [9]. На лицо – хомскианщина и даже хомскианство, если не сказать – хамство! С лингвистических контекстов, в условиях которых и действует так называемая (хомскианская ли?) лингвистическая компетентность о таких лингвистических контекстах, точь-в-точь скарикатурены сёрлианские интенциональные контексты, относительно которых необходимо действие соответствующего мгновению рессентимента (ненависти) Фона, – Фоновых способностей, задающих суженный горизонт для потенциальных интенциональных последствий рассматриваемого интенционального содержания (по презумпции перформативного парадокса ли?).

(Интенциональная (фоновая) компетентность Фона (Анти-Сёрл) – это игнорирование всех возможных условий выполнимости интенционального состояния в соответствии с (соответствующими же) Фоновыми способностями, – одномеривание горизонта Фона, – его интенционалистских перспектив, – методологическая нищета, обеспечивающая дефицитарную степень выбора в пользу действующего (действительного) интенционального акта, отрицающего собственно-позитивистский выбор в пользу невозможного, – с другой стороны, чрезмерное нагнетание Фона на Сеть, – непрояснённый характер самого нагнетания, а также – непрояснённый (МЕТАФИЗИЧЕСКИЙ, спекулятивный в лучших схоластических традициях) статус собственно Фона и иных фоновых способностей, – замечу: речь идёт не об интерпретациях акта понимания в интенциональном состоянии, а об интерпретации массы затраченного интенционального материала на вмещение в себя сначала содержания (содержания аспектуальной формы), а затем – его интерпретации, – об интерпретации чистой интенциональности, – её нейрофизиологии, – речь идёт не об альтернативных интерпретациях одного и того же содержания интенционального состояния, а об интенциональной достаточности, – об интенциональной самодостаточности формы для всегда конкретной аспектуальной формы вмещения интенционального содержания, – об интенциональной материи, – среде, – потоке, – течении, – о нейрофизиологических способностях интенционального пульса, – в то время как под Фон можно подогнать любую чертовщину – вплоть до кантовских априорных форм чувственности… Похоже, что Фон и есть консциенциальный симулякр с вещи-в-себе со всеми вытекающими из этого последствиями критики кантианства.)

Фоновые способности и практики сродни лингвистическим способностям (умениям) и речевым практикам, постулирующим понятие Хомского о лингвистической компетентности. Хотя Сёрлом и предсказана внутренняя критика теории Фона, – презумп­ция перформативным парадоксом, – «Некоторым людям даже кажется, что невозможно иметь теорию Фона, потому как Фон есть предпосылка всякой теории, и в некоторых крайних случаях даже кажется, будто любая теория невозможна, потому что теория опирается на зыбучие пески необоснованных предположений» [10], – тем не менее хочется добавить, что дуализм Фоновых способностей и содержания интенциональных состояний не отменяет как нейрофизиологии Фона, так и нейрофизиологии содержания интенциональных состояний. Ловы критиков Сёрла Сёрлом же на перформативном парадоксе: «В свете этих размышлений, иногда кажется, что будто Фон не может быть репрезентирован или сделан вполне явным. Но такая постановка вопроса уже содержит ошибку» [11]. Ловы самого Сёрла его критиками на перформативном парадоксе: «В свете этих размышлений, иногда кажется, что будто Фон не может быть репрезентирован или сделан вполне явным. Но такая по­становка вопроса уже содержит ошибку» [12]. Деваться некуда – Сёрл невнимательно прочитал Дерриду в месте, касающемся вопроса об онтологии презентации и репрезентации ((ре)презентации?), вследствие которого на некоторое время в философии была отменена онтология как таковая. «Когда мы так говорим, мы уже имеем определённую модель репрезентации и эксплицитности. Проблема в том, что эта модель просто неприложима к Фону» [13]. Проблема в том, что эти объяснения Сёрла просто неприложимы к Фону, – к Фону неприложимости к Фону, – к проблеме неприложимости Фона перформативного парадокса к фону сёрловского Фона, – к его интенциональной некомпетентности и даже – компетентности, – к пренебрежению Сёрлом Фона презумпции перформативного парадокса как последней палочки-выручалочки для своей нерепрезентативно-спекулятивной теории Фона: «Дело в том, что мы имеем модель эксплицитности для репрезентации психических состояний, которая состоит в производстве предложений, которые имеют то же самое интенциональное содержание, что и репрезентированные состояния. Верование, что вода морская, я могу сделать полностью эксплицитным, сказав, например: это верование, что вода морская. Но поскольку Фон не имеет никакого интенционального содержания, в этом смысле мы не можем репрезентировать его так, как если бы он состоял из множества интенциональных содержаний. Это не означает, что мы не можем описать Фон, или что его функционирование не может быть проанализировано, или что-нибудь в таком духе. Я пытаюсь обнаружить подступы к началу анализа Фона» [14].

Примечания:

[1] 4: 152: «3. Внутренние интенциональные состояния – сознательные или бессознательные – всегда имеют аспектуальные формы. Для того чтобы выделить универсальное свойство сознания, я употреблял термин искусства – «аспектуальная форма». Его можно пояснить следующим образом: всякий раз, когда мы что-либо воспринимаем или думаем о чём-то, мы всегда делаем это в одних аспектах, а не в других. Аспектуальные свойства существенны для интенционального состояния; они составляют часть того, что делает его именно данным ментальным состоянием. Наличие аспектуальной формы наиболее очевидно в случае сознательных восприятий: задумайтесь, например, о том, как вы видите машину. Когда вы видите машину, то это не просто вопрос о регистрации объекта с помощью вашего перцептуального аппарата; скорее вам действительно присуще сознательное восприятие объекта с определённой точки зрения и с определёнными свойствами. Вы видите данную машину как имеющую определённую форму, определённый цвет и т. д. И то, что характерно для сознательных восприятий, характерно и для интенциональных восприятий в целом».

[2] 4: 138: «Ранее я уже упоминал о том, что нам часто бывают присущи настроения, которые сами не являются интенциональными, хотя они и сознательны. Я могу быть в приподнятом или подавленном, радостном или удручённом настроении, и отнюдь не требуется чтобы таковые были сознательно направлены на какие-либо интенциональные условия выполнимости. Само по себе настроение никогда не конституирует всё содержание сознательного состояния. Скорее настроение обеспечивает тональность и колорит, которые характеризуют сознательное состояние в целом или последовательность сознательных состояний».

[3] 2: 140: «Понятие «изначального опоздания» парадоксально, но необходимо. <…> Вторичное есть не просто то, что приходит на смену первичному в качестве некоего запоздания, – оно есть то, что позволяет первичному быть первичным. Так, первому не удаётся быть действительно первым только благодаря собственным усилиям, собственным средствам: в этом ему помогает вторичное всей силой своего запоздания. Первое является пер­вым только при содействии второго. «Во-вторых», следовательно, обладает своего рода первичностью по отношению к «во-первых»: с самого начала оно присутствует как предварительное условие первичности «во-первых» (не будучи при этом, естественно, самым изначальным «во-первых»: из этого следует, что «во-первых» на самом деле является «в-третьих»)».

[4] По [1]: «Доплера эффект: а – оба наблюдателя на тротуаре слышат звук сирены стоящей на месте пожарной машины на одной и той же частоте; б – наблюдатель, к которому приближается пожарная машина, слышит звук более высокой частоты, а наблюдатель, от которого машина удаляется, слышит более низкий звук».

[5] 3: 64-65: «Если мы будем исследовать предшествующее сознание, рассматриваемое как мотивация, то тут же становится очевидным, что ничего не может проскользнуть между предшествующим и настоящим состояниями. Нет распада непрерывности в потоке временнoго течения; в противном случае мы возвратились бы к недопустимой концепции бесконечной делимости времени и к временнoй точке или мгновению как границе деления. Нет промежуточного непрозрачного элемента, который бы быстро отделил предшествующее от последующего, как лезвие ножа разрезает фрукт на две части. Нет также ослабления мотивирующей силы предшествующего сознания: оно остаётся тем, чем оно является, оно ничего не теряет из своей необходимости. То, что отделяет предшествующее от последующего, и является как раз ничем. И это ничего абсолютно непроходимо именно потому, что оно является ничем; ибо во всяком препятствии, которое нужно преодолеть, есть нечто положительное, которое даётся, перед тем как быть преодолённым. Но в занимающем нас случае напрасно будут искать сопротивление, которое нужно сломать, препятствие, которое нужно преодолеть».

[6] 4: 176

[7] 4: 179-180

[8] 4: 181-182, 182, 182-183

[9] 4: 167, 168-169

[10] 4: 179

[11] 4: 180

[12] 4: 180

[13] 4: 180

[14] 4: 180-181

Литература

1. Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия: электронная версия 2006 года (в 3-х CD).

2. Декомб В. Современная французская философия: [Сборник]. / Перевод с французского. – М.: Издательство «Весь мир», 2000. – 344 с.

3. Сартр Ж. П. Бытие и Ничто: Опыт феноменологической онтологии / Пер. с фр., предисл., примеч. В. И. Колядко. – М.: ТЕРРА – Книжный клуб; Республика, 2002. – 640 с. – (Библиотека философской мысли.)

4. Сёрл Джон. Открывая сознание заново / Перевод с англ. А. Ф. Грязнова. – М.: Идея-Пресс, 2002. – 244 с.

Дата публикации: 26.11.06
Проект: Библиотека форм

© Нилогов А. 2006