А движение ли это – сквозь? Наверно, движение, но такое, в котором ты сам активно никогда не участвуешь, но только догадываешься и воображаешь, созерцая что-то через прозрачно-мутную плёнку. Одним большим глазом тело всматривается в себя и (не) видит: здесь есть нечто, чего быть здесь не может. Сквозь делает это здесь там. Превращение. Дрожь. Потрясение. Та сторона внезапно оказывается в этой. И все совершенно меняется, но только в каком-то одном месте, которое, к тому же, уже не здесь. Здесь вообще никогда не меняется. Сквозь здесь меняется там. Здесь пропускает сквозь. Там сохраняет(ся) (в) сквозь. Там сквозит в здесь. Разве можно сказать об этом? Разве можно молчать об этом? Нужно сделать и то, и другое вместе. Удерживаясь в речи, молчать. Удерживаясь в молчании, говорить. В разрывах строчек стихотворения можно найти подобное. (Поэтическое) воображение всегда существует (на)сквозь. То есть воображение всегда очень ограничено тем, что здесь. Воображение – это ведь сосредоточенность всех возможных ограничений, которые здесь присутствуют. Там – это наибольшим образом ограниченное здесь. Но не наоборот. Тут, конечно, нет равенства. Есть, скорее, противодействие, потому что здесь не хочет вот так просто быть ограниченным, сжатым, в конечном итоге уничтоженным своей же собственной полнотой. Здесь сопротивляется там. На ограничение здесь отвечает избытком. Здесь много. Много здесь. Сопротивление всегда осуществляется множеством. Сопротивления множества. Множество сопротивлений. Сквозь, стремящееся к там, всегда одиночно. Так одинокий лазутчик пробирается сквозь военный лагерь противника, чтобы нанести удар предводителю войска. Этот лазутчик уже там, где нет войска, деморализованного убийством предводителя. Поэтому его нельзя поймать здесь. Лазутчик, как кажется, обладает слишком хорошо развитым воображением. Не является ли поэзия просто особым образом разработанной теорией шпионажа? Искусство уходить незамеченным от всякого здесь, которое пытается напасть. То есть, не то чтобы здесь выстраивало специальную защиту против любого покушения на свою сохранность. Просто его слишком много. От здесь нельзя уйти, удалиться на безопасную дистанцию. Необходимо проследовать сквозь него. Рассеять это необоримое множество чем-то одним. Столь же сосредоточенным как стихотворение (не имеет значения длина). Косноязычным, скудным и неумелым в своем всегда неуспевающем совершиться пре/о/существлении. Это умение преодолевать здесь, входя в него и проходя через него, нельзя сформировать и выучить. Бесполезно рассчитывать на какую-то особую остроту зрения. Скорее, лучше плохо видеть, плохо слышать, плохо чувствовать вообще. Или видеть, слышать и чувствовать каким-то особенным образом. Так, чтобы это не становилось специально подготовленным или даже профессиональным сопротивлением, которое наперед знает, с чем и за что оно борется. Нет, там нужна рассеянность, которой здесь так просто и не встретишь. Внимательность пугает. Здесь нарочито предупредительно. Обволакивающая власть избыточных предупреждений, упреждающе рассеивающих каждый упрёк. Или упреждающе создающих его возможность, так чтобы исчерпать в нём всякое про-движение. Как много возможностей! Какое потрясающее (и комфортное) разнообразие! И что же вот так отказаться от этого всего? Здесь только и ждёт такого отказа, чтобы предложить что-нибудь новенькое, что-нибудь такое, возможность чего казалась прежде уже совсем не-возможной. Так что воздержимся от отказа. Будем решительно невнимательны к привлекательным опасностям здесь. Будем удивительно рассеянны. Будем невзначай проходить сквозь стены. Будем пристально смотреть сквозь людей. Попробуем задержать в себе упрямство необязательности, точнее, не прогонять её сразу, потому что удержать его надолго всё равно не получится. Прелесть случайной безыскусности, катастрофически смешной в своем упорном стремлении не замечать здесь. Быть там нельзя. Но ведь можно же оказываться. Оказываться там, с пяток до головы на-сквозь совершенно пропуская здесь. Содрогаясь от внезапного восторга, совершенно неуместного здесь. Дрожать неизвестно почему и зачем. Дрожать, переходя в там. От чего-то неопределённого и в этой своей неопределимости отчётливо прекрасного. Как трудно быть достаточно сбивчивым и продлевать эту сбивчивость достаточно для того, чтобы можно было угадать. До ? но и после – сквозь любое возможное утверждение.
Дата публикации: 04.05.10
Проект: Библиотека форм
© Сафронов П. 2010